Меню раздела
|
А
[110]
|
|
Б
[307]
|
|
В
[269]
|
|
Г
[291]
|
|
Д
[217]
|
|
Е
[47]
|
|
Ж
[47]
|
|
З
[65]
|
|
И
[48]
|
|
К
[223]
|
|
Л
[216]
|
|
М
[416]
|
|
Н
[137]
|
|
О
[178]
|
|
П
[533]
|
|
Р
[207]
|
|
С
[438]
|
|
Т
[243]
|
|
У
[54]
|
|
Ф
[123]
|
|
Х
[64]
|
|
Ц
[42]
|
|
Ч
[68]
|
|
Ш
[81]
|
|
Щ
[12]
|
|
Э
[97]
|
|
Ю
[23]
|
|
Я
[34]
|
|
Словари, Энциклопедии.
Эвдаймонизм
| 01.06.2013, 23:37 |
Эвдаймонизм или эвдемонизм (от Eudaimonia – счастье) – этическое направление, полагающее своим принципом или целью жизни счастье. Греческое слово eudaimonia, подобно русскому «счастье», обозначает, во-первых, субъективное состояние удовлетворенности, во-вторых – объективный условия, так называемые внешние блага, вызывающие состояние удовлетворенности (здоровье, богатство etc.). Хотя оба элемента, субъективный и объективный, обыкновенно тесно связаны, однако возможно и полное их расхождение, т. е. человек может быть несчастным при наличности всех объективных данных, обусловливающих счастье, и наоборот. Второе хорошо иллюстрируется индийской сказкой о том, как искали, по приказанию царя, рубашку счастливого человека, и во всей империи счастливым оказался один нищий, рубашки не имевший. Сообразно различию указанных элементов счастья и виды Э. оказываются различными, смотря по моменту, которому придается решающее значение. Родовое понятие Э. распадается на два главных вида: гедонизма, усматривающего счастье в индивидуальном наслаждении, и утилитаризме усматривающего счастье в возможном благополучии большинства людей, причем центр тяжести естественно передвигается от индивидуума в социальную сферу и от субъективизма – в область объективных условий благополучия. Вся древнегреческая этика носит на себе характер более или менее эвдаймонистический, причем чистый гедонизм (киренаиков) постепенно заменяется «моралью расчета» и допускает, наряду с своей эгоистической основой, мотивы альтруистического характера. Так например, этика Платона и Аристотеля далеко отошла от эгоистического гедонизма Аристиппа; однако, основа этических воззрений обоих гениальных мыслителей остается эвдаймонистической. Платон (в «Филебе») и Аристотель в «Никомаховой этике» нисколько не сомневаются в том, что eudaimonia есть принцип этики, и расходятся с киренаиками лишь относительно средств достижения счастья. Оба мыслителя сознают слабость эгоизма, как основы морали: в изречении Платона, которое он охотно повторяет – «лучше терпеть несправедливость, чем быть несправедливым», – яснее всего чувствуется стремление к освобождению этики из оков эгоизма и Э. Христианская мораль представляет собой разрыв с античной, узко-национальной и индивидуальной нравственностью. Нравственность греков, сколько бы они не заблуждались относительно принципов её, может быть названа автономной, ибо понятие о счастье ставится в прямую зависимость от человеческого творчества; христианскую мораль следует назвать гетерономной в том смысле, что её этические нормы и понятия о счастье стоят в зависимости от религиозных представлений, данных Откровением и поэтому независимых от разума. Христианство изменило воззрение на формальную сторону этических норм и на их происхождение, но в содержании удержало эвдаймонистический момент, сделав его трансцендентным. Счастье, как цель, определяющая человеческую нравственность, достигается в ином мире, в котором нет разногласия между нравственным достоинством и его естественным результатом – счастьем. Но, сделав эвдаймонию трансцендентной, христианство, вместе с тем должно было признать негодность эгоистической и гедонистической морали в пределах мира явлений. Действительно, ежели нравственные нормы суть веления Бога, проистекающие из Его природы, то они должны иметь абсолютное значение и тем самым исключать принципы, с ними не согласимые. Таким образом, гедонизм и более утонченная его форма – «мораль расчета», взвешивающие и оценивающие различные виды наслаждения с точки зрения рассудка и пользы для индивида – оказались упраздненными. Универсальный характер христианства и социальная его тенденция сделали невозможным возвращение к Э. в форме индивидуальной, и попытки восстановления Э. по необходимости должны были принять форму утилитаризма, видящего цель жизни не в индивидуальном счастье, а в счастье возможно большего числа людей. Вся этика западноевропейских народов по своему содержанию остается христианской и в будущем нельзя предвидеть изменения этих принципов. Ницшеанство, отвергающее содержание христианской морали, не дает почвы для развития этических начал, ибо представляет собой чистейший натурализм, т. е. отрицание не только христианской нравственности , но и нравственности вообще. Современная этика, оставаясь по существу христианской, с ослаблением веры в догматику, а также в личное бессмертие, должна была устранить или ограничить эвдаймонистические элементы христианской морали, на которую указано выше. Сверх того, в этических учениях все более и более выступает на первый план социальный момент, отнюдь не противоречащий христианству. Если, таким образом, в содержании нравственного сознания человечества не произошло в течение почти 2-х тысяч лет существенных изменений, то нельзя того же сказать относительно формы. Обоснование этических требований естественно должно было стать иным, чисто рациональным, т. е. не зависимым от религиозных представлений. В этом отношении Канту принадлежит большая заслуга, не в том, что он пытался обосновать религию нравственностью, – дело , на наш взгляд, безнадежное, – а в том, что он оправдание этических требований искал вне сферы религиозной.
Э. Р.
|
|
Категория: Э | Добавил: snimu
|
| Просмотров: 297 | Загрузок: 0
| Рейтинг: 0.0/0 |
|
